|
Вся русская поэзия начала ХХ века просто пронизана духом Древней Эллады. Увлечение древнегреческой мифологией и философией, подпитываемые новыми открытиями археологов, находивших то тут, то там, чудом сохранившиеся, написанные тысячелетия назад, манускрипты с фрагментами стихов древних поэтов, - создали совершенно новое пространство мистической поэтической реальности в среде творческой интеллигенции.
Помимо пиршественных вечеров, устраиваемых по типу древнегреских симпозиумов с философскими беседами, театральных дионисийских представлений с танцами и чтением стихов, - в этой среде появилось нечто вроде «ролевых игр»: каждому участнику подбирали соответствующий образ и имя одного из героев древнегреческой истории или мифологии. Таким образом, создавалось что-то типа параллельной реальности, которая определяла поведение и поступки новоявленных Ганимедов, Гераклов, Афродит и Афин, - и в их реальной, под настоящим именем, жизни.
Но главное, что в этой среде, пропитанной сказочным духом давно исчезнувшего мира, - появлялись новые поэтические шедевры, обращенные к тем, только что явленным археологами из тьмы веков из-под спуда камней и земли, которая их до поры до времени охраняла их от порчи и постороннего, равнодушного глаза. |
|
|
Наверное, самым ярким действующим лицом этих симпозиумов после, собственно, идейного вождя Вячеслава Иванова, был Михаил Кузмин.
Это и не мудрено. Ведь каждому, кто видел Кузмина, становилось ясно, что этот человек не из нынешного времени и не из этого мира. А что пришел он откуда-то из глубины веков, из солнечной Александрии времен Птоломеев. Что он «родился сыном эллина и египтянки, и только в ХУ111 веке влилась в его жилы французская кровь, а в 1895 году – русская. Все это забылось в цепи перевоплощений, но осталась память подсознательной жизни».
Фигура Кузмина совершенно особая и в обществе того времени, и в русской поэзии – вообще.
В литературную жизнь он вошел сравнительно поздно, уже сформировавшимся музыкантом (он учился в Петербургской консерватории у Римского-Корсакова), написавшим, к тому времени, не мало сочинений в разных жанрах, в том числе и несколько вокальных циклов на собственные стихи, - один из которых «Александрийские песни», - собственно, и открыл ему дорогу, как поэту. Этот цикл был опубликован в крупнейшем символистском журнале «Весы», - и принес ему первый безусловный успех. Кузмин сразу же оказался равным среди равных.
Но, конечно, не один Михаил Кузмин обращался в поэзии своей к образам Древней Эллады. Жгущие образы Федры и Ариадны в поэзии Марины Цветаевой - так же ошеломляют, как и кузминские александрийские.
Да и в самой музыке поэзии Осипа Мандельштама можно отыскать звук той далекой прекрасной хоровой песни, из которой и рождались строки древних поэтов, - ведь вся древняя поэзия Эллады – была песенной и предназначалась для пения.
Но удивительно, что войдя в русское пространство древнегреческая Психея не заняла место Души, - а так и осталась бегущей, хрупкой, девочкой русской поэзии, так же, как Душа – вечной страдалицей.
Не влились эти образы одни в другой, - а взявшись за руки, вошли в будущее прошлое.
Не известно, что именно найдут археологи будущих тысячелетий, наткрувшись на культурные слои нашей эпохи, - но тот звук древней песни, донесший до нас свет удивительно мира и прекрасной эпохи, - жив и сегодня.
Елена Фролова, май 2009 года |
