|
Творческий союз «АЗиЯ» отмечал 15-летний юбилей, а для меня это был самый первый совместный концерт «азиятов». По отдельности или в парных концертах я всех слушала уже не по одному разу, да и «Seconda parte» заиграна до дыр… Но одно дело – пристрастие к определенным исполнителям. И совсем другое – «творческий союз», когда ожидаешь на сцене не просто сборного концерта или даже «гитары по кругу», а особого единства. Пытаешься понять, что же связало этих людей и чем этот круг авторов отличается от всех остальных. Иначе говоря, за «творческим союзом» должно стоять нечто большее, чем личная талантливость участников: например, общность принципов, излюбленный жанр, сходное отношение к искусству и жизни.
Однако слухи, предшествующие юбилейному концерту, были весьма разноречивыми: от смутных намеков на то, что и «союза-то уже нет», до разнобоя откликов о предыдущем, питерском концерте. Хотелось понять: что же это все-таки за феномен такой – «АЗиЯ»? И что объединяет его участников? Заранее было неясно – даст ли вечер ответ хоть на какие-то из вопросов. К тому же концерту предшествовала выразительная пауза. Свет в зале погас, зрители сидят в ожидании, а «азияты» все не выходят. На миг даже показалось, что не решаются, не собрались с духом. И как будто бы даже не знают, с чем именно выйти сегодня к зрителям – на какой волне… Но вот, наконец, они появляются, а навстречу им – четыре подсолнуха, протянутые из зрительного зала.
Начиная концерт, Николай Якимов признался, что «азияты» действительно долго обсуждали за кулисами свой выход. А эта зрительская импровизация с подсолнухами сразу внесла ясность, задала нужную интонацию вечеру. Стало понятно – и Николай сказал об этом со сцены, что один из источников «азиятского» единства – сами зрители. Свой круг преданных и заинтересованных зрителей, которые нуждаются именно в таком подходе к песне, в таком творческом союзе, в этом уникальном жанре с недо-определившимся пока названием (камерная песня? поэтическая? медитативная? или еще какая-то?).
Первая песня, открывшая концерт, была на стихи Дмитрия Строцева «Мы в Грузии как в черной вазе, мы в Азии как на гвозде…». Одна из строчек словно тем самым гвоздем и пронзила: «так вот же она – отгадка особенностей “АЗиИ”», вот прямо в этом четверостишье:
«На этом острове, как в оспе,
Как в детской клятве на крови
Мы утверждаемся в сиротстве
Как объясняемся в любви»
Слова «мы утверждаемся в сиротстве» показались мне точным определением того, что отличает творчество «азиятов». Если сравнивать с авторской песней, то там многое происходит в русле классического принципа «отцы и дети». В самоопределении и развитии авторской песни большую роль играет диалог между разными поколениями бардов, отталкивание или притяжение по отношению к тем или иным «патриархам» жанра…. А в той песне, которая для меня связана с творчеством союза «АЗиЯ» все начинается с нуля – на свой страх и риск, в недо-оформленности жанра, буквально – в «сиротстве».
Да, изначально, в качестве отправной точки есть чье-то замечательное стихотворение… Но его музыкальный потенциал, заложенная в нем полифония раскрывается каждым автором по совершенно индивидуальным законам. Традиции классической музыки, джаза, романса или фольклора синтезируются и образуют некий неповторимый стиль в творчестве каждого конкретного музыканта. Не случайно все «азияты» – это, прежде всего, музыканты (больше, чем поэты), и стихия их – именно музыка…
Дальше первое отделение концерта потекло довольно непредсказуемо. Несмотря на обещанную «гитару по кругу», песни звучали вовсе не по кругу, не так, как сидели, а в некоем особом витиеватом порядке, напоминавшем форму скрипичного ключа. И что было особенно замечательно – когда кто-то один из «азиятов» пел, все остальные играли, со-участвовали в рождении мелодии. Уже в первом отделении – от песни к песне – стал возникать целостный ансамбль. Воодушевление и очень теплая, живая, радостная атмосфера усиливались буквально на глазах. Решающую роль в этом сыграла энергия единства и ощущение зрительской поддержки. Когда на концертах кто-то поет, а другие терпеливо ждут своей очереди, впечатление обычно бывает довольно унылое… И зритель всегда чувствует недостаток вовлеченности у самого исполнителя. А здесь любая песня в итоге становилась общим детищем. Каждый из музыкантов вносил что-то от себя, исполнял свою «партию», будто в симфоническом оркестре: «партия скрипки», «партия фортепиано», - только средствами голоса и гитары. И, кстати, средствами молчания тоже… У некоторых участников «АЗиИ» есть особый дар – молчать так, что кажется, будто слышишь музыку. Их молчание «звучит» (не говоря уже о его глубине и внимательности).
Во втором отделении «азияты» вышли на сцену, уже прочувствовав собственную сплоченность. Николай Якимов упомянул об их совместном диске «Улица Мандельштама». И каждый исполнил какую-то свою песню на стихи О.Мандельштама (например, Татьяна Алешина спела «Я вздрагиваю от холода», а Елена Фролова – «Жизнь упала как зарница»). Это был один из ключевых моментов вечера. Имя Мандельштама на концерте оформило, воплотило то «надличное», универсальное целое, по отношению к которому каждый из участников творческого союза остается лишь инструментом. Но вот зазвучала песня Якимова «Поэты» (на стихи В.Набокова). И зрители – вместе с музыкантами – словно сделали следующий шаг по лестнице, поднялись на новый виток по горной дороге. Потому что имя «поэты» – еще обобщеннее, как разреженный воздух. Оно указывало на первоисточник музыки, объединившей «азиятов», – и не на одну только на музыку, но на жизненный выбор (которому и посвящено стихотворение Набокова).
На концерте, особенно во втором отделении, прозвучало много песен и с другого совместного диска «АЗиИ» – «Seconda parte»: «Буду петь» (на стихи С.Есенина), «Але» (на стихи М.Цветаевой), «Ахвеллоу» (Н.Якимова и Г.Сапгира), «Спиричуэл» (Т.Алешиной), упомянутые уже «Поэты» и «Мы в Грузии…», «Греческая песня» (на стихи Е.Фроловой). Были и новые – например, немыслимой красоты «Греческая песня – 2», как ее в шутку назвала Елена, замечательная и глубокая песня «Смотренье» (написанная Н.Якимовым на стихи А.Яржомбека), «Деревянные крылья» Фроловой. Во втором отделении преобладали именно «ансамблевые» песни, исполняемые в несколько голосов и инструментов. В них поражал и захватывал – до головокружения – музыкальный объем, симфонизм звучания. И это – при том, насколько тонким и камерным был сам стиль исполнения, да и масштаб ансамбля из четверых музыкантов.
Особая тема при воспоминании о концерте – это юмор «азиятов». «Мы такие разные, и все-таки – мы вместе», – гласила когда-то телевизионная реклама. Но гармоничное существование на сцене столь разных личностей (да и стилей) достижимо, похоже, только с помощью юмора, который то и дело проскальзывал во время их взаимодействия. Шутка чудесным образом преображает потенциальный конфликт, извлекая радость из контраста – словно мелодию из музыкального инструмента.
Концерт подтвердил и то, что союз «азиятов» построен на взаимодополнительности. Проявилось своего рода «распределение по ролям». Заметно было, что Николай Якимов – лидер организационный, реальный, практический. Но это его качество проступало и в музыке – в видении целостных и объемных композиций. Мне показалось, что по характеру своего дара он не только выдающийся музыкант, но и режиссер (и в музыке, и в делах – ведь он, по сути, вел концерт; а когда требовалось – опускал «дирижерскую палочку» и предоставлял концерту самому течь, естественным течением). Елена Фролова, на мой взгляд, – артистический, сценический лидер. Из всех четверых она – «актриса» в наибольшей степени. Александр Деревягин, если говорить именно о сценическом поведении, больше всех молчит и слушает, наблюдает со стороны. В какие-то моменты концерта его даже можно было бы сравнить «со зрителем». Но его роль «наблюдателя» на сцене – самая философская. От него идет энергия мысли. Татьяна Алешина – источник глубины. Музыка, которая рождается в момент ее пения, возникает где-то за пределами личных, индивидуальных эмоций. Это – голос традиции, но совершенно заново, творчески переосмысленной. Пожалуй, именно благодаря Татьяне Алешиной «сиротство» «азиятов» преодолевается, вливается в море музыки как таковой, пронизано современным прочтением классических канонов.
Сценический образ и творчество Алешиной у меня вдруг вызвали, может быть и случайную, но довольно настойчивую ассоциацию: домашние концерты классической музыки – те прежние, девятнадцативековые, когда уровень музыкального образования и мастерства хозяйки позволял ей порадовать гостей исполнением Чайковского, Шуберта, Шопена… В атмосфере такого концерта важно именно личное переосмысление классики в приватной, домашней обстановке. «Живое звучание» сиюминутно рождающейся музыки. Короткость и близость расстояний – от духа к слуху – на небольшом домашнем пространстве.
Если же говорить о взгляде из зрительного зала на весь творческий союз целиком, я бы так его описала. Елена Фролова вносит в выступления «АЗиИ» стихию фольклора и артистизм. Александр Деревягин – энергию мысли и медитативность. Николай Якимов – универсальность, масштабный взгляд на композицию. А еще он приносит с собой сердечность и порой совершенно детскую открытость. И Татьяна Алешина – способность природнить классику, субъективное проживание сверхличного, – одним словом, «музыку сфер». Каждый приносит что-то свое, без чего никак нельзя обойтись, – иначе разрушится целостность.
И тут вспоминаются очень важные слова Елены Фроловой, сказанные в начале концерта. Лена заговорила про заветное число четыре, про завершенность квадрата, вызывающие у нее ощущение надежности и опоры. То ли сыграла роль какая-то глубинная, корневая связь Фроловой с фольклором, то ли ее очевидная и мощная интуиция. Но мне это наблюдение показалось поразительно точным. Ведь «азиятская» четверка – это еще и четыре стены, основа дома. Вот второе отделение концерта и представляло собой удивительное зрелище – общий дом до краев наполняется музыкой. Музыка, создаваемая голосами и инструментами всех четверых, становится настолько масштабной и красивой, что личности в ней словно растворяются.
И все-таки это особая музыка, – такая, какой раньше не было. Синтез множества музыкальных стилей – вокруг личного прочтения, проживания классического стиха, несущего по определению над-индивидуальную энергию. Если авторская песня создается, прежде всего, вокруг личной истории (или личной мысли, эмоции), то песни творческого союза «АЗиЯ» – вокруг личного слышания-звучания мира как такового. В «азиятском» творчестве акцент ставится больше на мире, чем на личности.
И еще одно важное различие: от распада творческого объединения «Первый круг» все-таки не зависела судьба самого жанра авторской песни (хотя, наверное, зависели личные судьбы участников). А вот целостность «АЗиИ» на данном этапе – это вопрос сохранения жанра. Когда-нибудь он вырастет из этого кокона и сможет существовать вне своих «родителей», сам по себе. И даже получит «имя» – может быть, не «камерная песня», не «поэтическая», а какая-то еще… Или даже не «песня» окажется ядром жанра, а некое действо – трансформация, мистерия.
Но сейчас, пока идет становление жанра, особенно важен дом, внутри которого он зреет и развивается. И этот дом самым, что ни на есть классическим – да и фольклорным – образом, стоит на четырех опорах… |
