Зрители ходят на концерты по разным причинам. Потребность выглядеть «культурным» отставим в сторону. Следование моде – тоже. Любовь к конкретному исполнителю, к его творческой манере и индивидуальности, - сильный стимул, но все же не единственный. Думается, поиск особых одухотворяющих впечатлений, желание новой пищи для эмоций и размышлений, у разборчивого зрителя стоит на первом месте. И Елена Фролова – тот автор, музыкант и певица, от выступления которой ждешь именно глубинных переживаний, возможности «повернуть глаза зрачками в душу»…

Концерт Е. Фроловой, прошедший 14 марта в театральном центре «На Страстном», совпал по времени с Великим Постом. Не знаю, для всех ли зрителей это сочетание стало знаковым, но для самой Елены именно оно определило звучание и суть программы «Хвалынь – Колывань». Она призналась в этом, поясняя свой замысел. В итоге концерт оказался весьма непростым для слушателя, хотя ощущение его сложности возникло не сразу, а назревало постепенно.

Особый интерес происходящему придавало то, что программа была новой и непредсказуемой даже для Елены, - как необъезженный конь, от которого не знаешь, чего ждать…

В начале концерта Фролова рассказывала о своих непростых отношениях с русской народной песней – о детстве, прошедшем в Латвии, о своем пути к пониманию народной песни через гусельный звон и об открытиях, случившихся на этом пути. О том, как фольклорные ритмы и образы хлынули на нее сквозь цветаевские стихи, а теперь получается, что строки стихов заново становятся песнями и, как волны, возвращаются в лоно породившего их песенного моря. Некоторое время сохранялось ощущение, что программа буквально рождается на наших глазах – в результате живого и творческого усилия ее автора. Это открывало возможность сопереживать происходящему, несмотря на сложность текстов и удаленность большинства зрителей от традиции духовного стиха. В первом отделении концерта звучали преимущественно песни на стихи М.Цветаевой вперемешку с духовными стихами («Человек, от, живет», «Дороженька, ох», «Душа моя прегрешная», «Грешный человече» и др.) и народными песнями («Татары шли» и др.). Были исполнены и песни на стихи Андрея Белого, Михаила Кузьмина, Владимира Набокова («Павлины»), песни самой Елены («Конь скачет»). Гитара сменялась гуслями.

Перед нами, казалось, раскатывалось огромное песенное полотно, пестрые нити которого сплетались в общую картину. Впечатление было настолько целостным, что в первом отделении зрители почти не хлопали между песнями, вслушиваясь в суть повествования. И чем дальше, тем очевиднее проступала в концерте ведущая тема и общая эмоция, связавшая народную песню с творчеством поэтов серебряного века. Это была тема «страстей» - мук и мытарств, претерпеваемых душой в ее земном странствии. «Страсть» открывалась нам как источник неприкаянности и душевных мук. Но так же и как источник жизни, как горение сердца, без которого невозможно ни сострадание, ни творчество. А ключевая эмоция, объединившая и выразившая всю противоречивость темы, звучала как горевание, плач. «Плач» - один из распространенных жанров в русском фольклоре. И на концерте Е.Фроловой можно было прочувствовать, насколько глубоко он пронизывает не только фольклор, но и индивидуальное творчество поэтов, впитавших традиции народной культуры.

Второе отделение представляло собой прямой диалог Елены с русским духовным стихом (по ее признанию - наиболее близким и любимым ею фольклорным жанром). В параллель к духовным стихам звучали песни из альбома «Путешествие в Рай» («У источника», «Я убаюкивала боль», «Путешествие в Рай» (1 и 2), «Когда бы не время, когда бы не сила»), альбома «Птичьи песни» («Бродяга», «Как жила-то, жила»), «В сердце тихо любовь стучится» и др. И вот здесь на наших глазах начала происходить удивительная метаморфоза. Ключевой для духовного стиха образ ДУШИ, которая страдает от своей слепоты и греховности, видоизменился во фроловских песнях в образ СЕРДЦА – живого, горячего, пульсирующего на ладони. СЕРДЦА, которое можно подарить другому обладателю такого же сердца, которое пляшет и поет в груди словно птица. Преобразились и музыкальные ритмы. Сквозь печалование, боль и горечь, пришедшие в песни из ичество, проявившееся благодаря музыке. Для духовного стиха, как нетрудно заметить, мелодическая сторона – вторична, служебна. Главное – выразить поэтическими средствами духовное содержание. Отсюда и повторяющиеся формулы (мелодические, словесные), устойчивость канона, чтобы облегчить перетекание текста из поколения в поколение. Вот тут и стала очевидна точка разлома, конфликта с духовной песенной традицией, который подспудно, но, тем не менее, настойчиво развивается в творчестве Елены Фроловой. Как мне кажется, песня для Фроловой - это территория СВОБОДЫ. Потенциально там доступно и присутствует все: возможность любых мелодических ходов и решений. Возможность бесстрашно раскрыть сердце, изливая самые затаенные чувства, невыразимую боль или печаль. Возможность пережить чувство общности с людьми, разделить свое сокровенное с теми, с кем в обыденной жизни могло и не заладиться никакого контакта; с людьми, живущими в разных странах; с жаждущими прикоснуться к глубинам собственной души. Но, вместе с тем, песня позволяет создать свой мир, свой остров, свой дом, узнаваемый и непохожий ни на что другое.

Очевидно, что пространство российской песни – городского романса, бардовской песни, духовного стиха, народных песен, поэтической камерной песни, - в восприятии Елены Фроловой суть ОДНО. Единая вселенная, где ничто не разделено и все питает друг друга. Неиссякаемый источник, сила которого – в богатстве и разносторонности, в его духовных корнях, многоуровневости и взаимных перекличках. Для творца, который внутренне свободен от давления искусственных разграничений (жанров, музыкальных решений, канонов), который все это разнообразие видит, осязает и чувствует, такое насыщенное нераскрытыми возможностями песенное пространство и ЕСТЬ Рай. Неудивительно, что радость, переполняющая Елену изнутри в момент пения, разламывает рамки четко очерченного жанра. Каждая ее песня, написанная в традиции духовного стиха, впитывает в себя влияние русской песенной вселенной как целого. А всякое исполнение звучит как празднование, тайное ликование – несмотря на внутренний драматизм.

Может быть, именно поэтому случаи, когда Елена старательно следует определенному песенному канону (в данном случае – духовного стиха), превращаются порой в нелегкое испытание для слушателя. Не секрет, что исполнение народных песен и духовных стихов – это особая ниша в русском песенном искусстве, требующая определенной певческой индивидуальности, глубинного, корневого контакта с традицией. И в наши дни, пожалуй, только один исполнитель обладает исключительным умением приблизить народную песню к современному слушателю, раскрыть энергию духовного стиха с максимальной точностью и доступностью, – Евгения Смольянинова.

Творчество же Елены Фроловой дарит слушателям особую возможность. Оно помогает ощутить духовный заряд русского песенного космоса как единого целого. Создает образ пространства, где духовный стих и авторская песня могут прозвучать «на равных», где они раскрывают разные стороны ОДНОГО внутреннего события – встречи души с ее Богом. И не в том дело, чтобы «дотягивать» современную поэтическую песню до жанра духовного стиха, уподоблять ее пусть даже самым возвышенным песенным образцам. Одухотворяющее влияние свободы видно в том, что достижение личности и достижение традиции равны перед Всевышним. И свое личное поэтическое пространство творец способен осмыслять и обустраивать как внутренний храм.

Сложность для слушателей программы «Хвалынь-Колывань», на мой взгляд, была именно в перегруженности ее (особенно в 1-ом отделении) народными песнями и духовными стихами. Тогда как слушать и воспринимать хотелось именно живой спор творца с традицией, его поиск собственных путей, а не попытку копирования жанрового канона. При всем стремлении приобщиться к фольклорной или классической культуре, у слушателя внутри всегда звучит один неизменный вопрос: «а причем тут я? Что все это может дать лично мне? Что это для меня значит?». И во 2-ом отделении (после трудности и затянутости первого) мы ответ на этот вопрос, все-таки получили. Поединок Елены Фроловой с жанром духовного стиха проявил нечто важное для любого слушателя, пришедшего на концерт. Открыл, что нашей творческой природе во все эпохи необходимо примерно одно и то же - чувство ЛИЧНОЙ причастности ко ВСЕОБЩЕМУ духовному усилию.