«Суметь бы проститься,
Ах, птица моя, ах, птица…»
Е. Фролова

31 мая – завершение весны и, как птица, пролетевшего петербургского концертного сезона Студии АЗиЯ-плюс. Напоследок всегда оставляют самое лучшее, поэтому совместный концерт в Театре Эстрады уже четыре года не выступавших вместе в Санкт-Петербурге Татьяны Алёшиной и Елены Фроловой пришёлся как нельзя кстати и по душе. Тому, кто узнал о концерте из афиш, вероятно, трудно было предположить, какая именно программа будет представлена в Театре Эстрады. В основу её легла идея аналогичного концерта «Москва – Санкт-Петербург. Серебряный век», прошедшего в Москве полгода назад. Состав участников не изменился: помимо Е. Фроловой и Т. Алёшиной в концерте принимали участие Елена Белкина (флейта; Санкт-Петербург) и Лада Морозова (скрипка; Москва) и Светлана Васильева (виолончель; Москва). Все аранжировки песен для этой программы были написаны Татьяной Алёшиной.

Последний концерт сезона это всегда особенное событие – перед длительным перерывом артисты, как правило, стараются показать лучшие свои произведения, поделиться новыми работами. 31-го мая в Театре Эстрады новой была сама программа концерта, и особенно первое отделение, состоявшее только из песен на стихи А. Ахматовой и М. Цветаевой. По поводу концепции второго отделения Т. Алёшина сказала так: «…наши любимые стихи и песни – вот и вся концепция. И это действительно лучшее из совместного творчества Елены и Татьяны и как раз тот случай, когда зрители сделали свой «потребительский» выбор в пользу концерта в Театре Эстрады, зная имена с афиш. При первом беглом знакомстве с содержанием программки стало ясно, что песни для концерта отбирались тщательно и представили собой не только выверенные логические переходы, рисующие сложность взаимосвязи судеб и творчества двух поэтов в первом отделении, но и диалог самих Татьяны и Елены – во втором посредством песен на стихи поэтов уже не только века Серебряного, но и вообще всего XX и даже XIX века.

Концерт в Театре Эстрады был показателен в том отношении, что спустя четыре года Таня и Лена, и прежде встречавшиеся на сцене, именно сейчас как бы подытожили некоторый период совместного творчества, нашедший выражение в аранжировках Т. Алёшиной. Четыре года назад не звучали скрипка и виолончель в тандеме с флейтой, гитарами и фортепиано. За это время был выпущен во Франции альбом «Зеркало», где песни Е. Фроловой были записаны в аранжировках Т. Алёшиной.

Два отделения – это две истории. Первая – о Марине Цветаевой, рассказанная Еленой Фроловой, и об Анне Ахматовой, рассказанная Татьяной Алёшиной. Творческие и жизненные пути Цветаевой и Ахматовой пересекались всего несколько раз, и всегда это была игра «в прятки», когда один пишет другому наугад, ищет ответа и не находит его. И, может быть, не случайно первое отделение было открыто песней на стихи малоизвестной поэтессы Серебряного века Е. Куниной («Дольше всех продержалась душа…», муз. Е. Фроловой). И, правда, ведь что осталось нам от Серебряного века? – только дух того неповторимого времени, поэтические произведения, в которых запечатлелся кусочек истории.

«Между воскресеньем и субботой…», «Разлетелось в серебряные дребезги…», «Магдалина», «О путях твоих пытать не буду…», «Бузина» - вот история М. Цветаевой в изложении Е. Фроловой.

«Это рысьи глаза твои, Азия…», «В ту ночь мы сошли друг от друга с ума…», «А в книгах я последнюю страницу…» - песни Т. Алёшиной из «Ташкентских стихов» А. Ахматовой. «…И, говорят, в одном из тех домов уже ковром закрыт проклятый профиль», констатирует Ахматова голосом Татьяны Алёшиной, и Елена Фролова за Цветаеву отвечает в следующей песне: «Горечь, горечь – вечный привкус…». «Следок твой не пытан, вихор твой колтун…», взрезает чеканным слогом внимательный слух «Ханский полон» Фроловой. Горькая судьба Марины Цветаевой, но знает она – не одна такая: «Кем полосонька твоя нынче выжнется…», - окликает из 1921 ужасного года Цветаева Анну Ахматову. И через годы доходит «Поздний ответ» Ахматовой в песне Т. Алёшиной. Закрыв глаза на реальную хронологию событий, обратимся лишь к программе концерта. Исполненные далее Татьяной песни на «Полночные стихи» - это осмысление Анной Андреевной прошедшего и настоящего: «По волнам блуждаю…», «Какое нам, в сущности, дело, что всё обращается в прах?..»,«Красотка очень молода…» (красотка – смерть, ходившая по пятам за Ахматовой и до и после кончины Цветаевой), «И, наконец, ты слово произнёс…» (не так, как прочие – как будто о Цветаевой, хотя стихотворение А. А. адресовала, конечно, не ей, но очевидность диалога, но всё и всех сводящая давность лет! Марина Цветаева действительно «не так «посмела» сказать своё слово в поэзии, перед которым хоть и на миг, но замерла и Ахматова, и в её лице – все беды XX века). «В день Благовещенья…» - это окончательное «примирение», а лучше – встреча Цветаевой и Ахматовой в песне, исполненной Фроловой и Алёшиной дуэтом в заключение первого отделения.

Второе отделение – это вторая история, рассказ Елены и Татьяны о себе (как бы пафосно это ни звучало), а началось оно с посвящений.

«Мы в Грузии, как в чёрной вазе…» (ст. Д. Строцев) – песня-посвящение Е. Фроловой своим друзьям – Творческому союзу «АЗиЯ», Манане Менабде и Грузии вообще. (Всё, что мы не можем, не успеваем сказать друг другу среди ежедневной рутины дел, может найти отражение в таком вот обращении). «Грузинская песня» - это стихи грузинского поэта XIX века Б. Габашвили, положенные на музыку М. Менабде. Соавтором поэта стала Татьяна Алёшина, она написала свой «вольный перевод» грузинского оригинала, «когда жила в XIX веке», пошутила Елена Фролова. (Вообще меткие шутки и «ремарки в сторону» – это часть сценического образа Е. Фроловой, её озорство и юмор способны украсить и воодушевить любой коллектив от проекта «Песни нашего века» до ТС «АЗиЯ», это и часть непременного диалога со зрителем). «Грузинская песня» единогласным решением музыкантов была посвящена Евдокимовой Александре Ивановне, присутствовавшей на концерте, или просто Маме Шуре, как её все называют. Она человек особой породы, её интуиция безошибочно распознаёт в человеке ещё не раскрывшийся талант. Благодаря поддержке именно этого человека Манана Менабде стала серьёзно заниматься карьерой певицы.

И снова мы возвращаемся к именам Серебряного века: О. Мандельштам: «Я вздрагиваю от холода…» (Алёшина) – «Нежнее нежного…» (Фролова); «Не о любви прошу…» (Г. Иванов – Т. Алёшина) – «Бегущая девочка» (М. Кузмин – Е. Фролова); «Базилид» (М. Кузмин – Е. Фролова) – песни Т. Алёшиной на стихи М. Цветаевой: «Говорила мне бабка лютая…», «Хоровод», «Полюбил богатый бедную…».

По поводу последних трёх песен Т. Алёшиной, написанных в стилистике «народных» песен, Е. Фролова отозвалась так: «А теперь из сельского клуба перенесёмся в музыкальный салон…» (да простит меня Е.Ф. за неточность цитаты), - и исполнила «салонный романс» на стихи М. Гершенович «Напрасная колыбельная». Это была единственная песня, которую Елена исполнила, не аккомпанируя себе на гитаре, вместо гитары звучало фортепиано Т. Алёшиной в сопровождении бесподобной флейты Е. Белкиной, скрипки Л. Морозовой и виолончели С. Васильевой. Здесь отмечу, что кроме «классических» инструментов, например, в «Базилиде» звучал экзотический инструмент байрам – «это наши ударные», вновь сострила Е. Фролова («ударником», видимо, была Т. Алёшина, которая в силу того, что в «Базилиде» партия байрама не прописана, каждый раз играет импровизацию, что, конечно же, придаёт особый шарм песне). Вслед за «Напрасной колыбельной» в программу концерта впорхнуло авторское «Птичье танго» Елены Фроловой («Ах, птица…»). И далее были исполнены песни, которые уже очень давно не исполнялись в Петербурге: «Шаганэ» и «Саади» на стихи С. Есенина. Имя этого поэта выделяется среди прочих имён Серебряного века, а в творчестве Е.Ф. песни на эти стихи занимают особое место, ибо любимы зрителями уже Бог знает сколько лет. Наравне с «Грузинской песней», романсами «Нежнее нежного…» и «Не о любви прошу…» они уже стали «хитами на все времена».

Последние две песни второго отделения, как и первые две, его открывшие, были исполнены Еленой и Татьяной дуэтом: «Буду петь…» (Есенин – Алёшина) и «А дни летят…» (Хармс – Алёшина). По задумке композитора, эти песни полагается петь «хором», или хотя бы «союзом» «АЗиЯ», но пришлось обойтись без мужских голосов – «а у нас виолончель есть», не растерялась Елена Фролова.

Конечно, после столь искромётного второго отделения (подтверждение тому – слова опять же Е.Ф.: «для нас, москвичей, непривычен столь горячий приём в Санкт-Петербурге») зрители не хотели отпускать артистов со сцены. На бис была исполнена a capella народная песня «Вьюн над водой». Е. Фролова предлагала зрителям подпевать (a la концерты «ПНВ»), но петербургские любители и ценители музыки не посмели, простите, встревать в разговор, который был начат на сцене ещё в первом отделении.

Не помню, когда в последний раз зрители в зале так тепло приветствовали артистов на сцене, даже закралось сомнение: а не приехала ли случайно делегация из Москвы поддержать «своих» в северной столице. Нет, не приехали москвичи, не они кричали «браво!». Не скрою, мне посчастливилось побывать на «подобном» концерте в Москве полгода назад, но «как говорят у нас в Одессе», Петербург и Москва – это две большие разницы. В данной ситуации москвичи были очевидцами «эксперимента», «первого открытия». Зато в Петербурге была представлена, во-первых, программа изменённая и дополненная, а во-вторых, материал был тщательно пересмотрен и перекомпанован (в свободное время летнего отпуска можно заняться сравнительным анализом двух концертных программ и прийти к выводу, что хочется ещё раз послушать обе).

И есть ещё один отличительный момент концерта в Театре Эстрады. И на московской и на петербургской площадках были свои нюансы звука (присутствие звукорежиссёра чувствовалось и там, и здесь), но в плане работы художника по свету я субъективно отдаю «пальму первенства» Театру Эстрады. Те, кто ходят на концерты Елены Камбуровой, знают, что колоссальная доля общего впечатления от концерта формируется уведенной «картинкой» на сцене. Когда же она не соответствует содержанию песни или вовсе её не иллюстрирует, эффект эмоционального воздействия на зрителя мал. 31 мая в Театре Эстрады, художник по свету, кажется, следил за каждым шагом артистов на сцене. «Кем полосынька твоя…» поёт Е. Фролова и кажется, что она одна на сцене – весь задний план затемнён. «Это рысьи глаза твои, Азия…» - и софиты высвечивают только Т. Алёшину, склонившуюся над клавиатурой фортепиано. А вот вступление к «Базилиду», и сразу замерцали все инструменты на сцене, вспыхнула флейта, в красном зазвучал байрам… Об этом можно написать отдельное эссе «Что я увидела, когда слушала такой-то концерт».

Но это уже в другой раз – в следующем концертном сезоне. А сейчас, резюмируя, хочется сказать, что концерт-закрытие сезона показал, что творческий потенциал Т. Алёшиной и Е. Фроловой велик, а тема «Серебряного века» и диалогов поэтов – это исток для многих разговоров, встреч и концертов. И замечательно, что по прошествии многих лет нам всем, не только музыкантам и исполнителям, но и зрителям – есть и будет что сказать друг другу в следующем сезоне – «суметь бы проститься…».