Давно заметила, что в начале каждого концерта Елена Фролова всегда ищет и находит для него доминанту. Образ, который задаст направление зрительскому восприятию, или послужит чем-то вроде костяка, позвоночника, опоры. В первом случае вспоминается дорога (и на многих концертах Лена приглашает нас именно в «путешествие»), а во втором – образ человека, странника на этой дороге. Но в этот раз, на совместном концерте Елены Фроловой и Эльмиры Галеевой (19 апреля в т-ре Е.Камбуровой) все определили птицы. Предваряя концерт, Лена рассказала, как Эльмиру поразило зрелище птиц, возвращающихся из теплых стран домой. Их полет был похож на одно из самых сокровенных человеческих стремлений - ощутить себя ДОМА, почувствовать его тепло и питающую силу. Но парадокс птицы – в том, что она вечно летит домой, а, в итоге, ее главным домом остается небо. Так и с поющими. По признанию Елены, когда они с Эльмирой выходят на сцену, их голоса и рождающаяся внутри музыка становятся для них ДОМОМ. И им всегда есть, куда возвращаться…

Образ покоя в движении, путешествия в глубину сердца, которое – всегда с нами, но никогда не дается в руки, и был заявлен как доминанта концерта, его сквозная тема.

В качестве эпиграфа Елена Фролова исполнила песню, посвященную великой мексиканской певице Чавелле Варгас (чей день рождения как раз приходится на 19 апреля). В ней тоже был образ полета, распахивающегося внутри неба, моря, которое плещет не только снаружи, но и в душе – потоком чувств. И образ непобедимого сердца, способного, подобно птице, жить во всех средах: соприкоснуться с водой, землей, небом, солнцем. Не буквально, а психологически - выдерживая жар, холод, напор эмоций или тяжесть земного притяжения. Песня как история сердца, способного во всех этих испытаниях уцелеть, управляясь как птица неистребимым инстинктом – памятью о доме, о своей задаче и предназначении.

Затем все первое отделение пела Эльмира Галеева (на второй гитаре играл Олег Ковалев). Ее голос - высокий, нежный, вибрирующий, как нельзя более точно отвечал метафоре «птицы». Песни Эльмиры на стихи поэтов «серебряного века» - А.Ахматовой, М.Цветаевой, О.Мандельштама, А.Белого, Г.Иванова - увлекали необычностью и глубиной мелодических решений. Я бы сказала (по своему невежеству – просто на слух), что интеллигентное, тонкое, вдумчивое прочтение стихов с силой подхватывали и уносили в «птичье» небо национальные, народные мелодии. Их призвук или более явное, открытое звучание было различимо практически во всех Эльмириных песнях. И получалось, что индивидуальный человеческий голос, личностные переживания развиваются внутри сложной, глубокой, разнообразной коллективной традиции – как птичий полет в небе. Слушая Эльмиру, понимаешь, что музыка разлита в воздухе, в шепоте листьев, в плеске волн (как в песне Елены Фроловой про Чавеллу). Эти вечные и всякий раз уникальные ритмы подхватывают голос, сердце, пронизывают интонацию. Качают поющего на своих волнах как пловца – море.

Эльмира спела «К ней» (на стихи А.Белого), «От тебя я сердце скрыла» (А.Ахматовой), «Дон-Жуан», «Диккенсова ночь» и «Откуда такая нежность» (М.Цветаевой), «Шерри-Бренди» (О.Мандельштама), «Не о любви прошу» (Г.Иванова). А еще – «Иванушка» (на ст. А.Барковой), «На том берегу» (на ст. В.Блаженного) и «Сад громоздит листву» (на ст. И.Бродского). Красота и переливы исполнения как-то удивительно точно уравновешивались сдержанностью чуткого сердца. Образ «сердца» при разговоре об Эльмире неизбежно оказывается ведущим, благодаря ощущению, что она поет, прислушиваясь к нему, погружаясь в него. Сердце словно расширяется до размеров неба, вмещает в себя непередаваемое разнообразие чувств и интонаций. Но оно же оказывается той птицей, которая посреди необъятности умудряется найти свой неповторимый и единственный курс – домой, на родину. Меня, как слушателя, пожалуй, больше всего поражает в творчестве Эльмиры Галеевой именно эта удивительная гармония – тончайшее равновесие между бездонностью и силой эмоционального потока, и четкой очерченностью границ. Пластика ее голоса позволяет чувству струится сквозь песню, не сметая на своем пути форму, а, наоборот, ее созидая, - каждую новую грань, каждую деталь или психологический штрих. Это можно сравнить еще и с отделкой вещей старыми мастерами – с изысканной чеканкой, с плетением редкого ковра – по ниточке. И если уж вспоминать о «ремесле», то о ремесле в старинном, классическом смысле слова – как о тщательном, продуманном внимании к индивидуальности вещи, к ее душе.

Во втором отделении выступала Елена Фролова, создав его из своих, авторских песен: «Голова кружится», «Заклинание», «Конь скачет», «Солнечная нить», «Когда бы ни время…», «Белоснежный пан», «Апостол День», «Раненое небо», «Щебетунья». Песня «Джанис», посвященная Джанис Джоплин, с ее блюзовыми ритмами, напомнила о способности сердца испепелять и рушить преграды, а не только оберегать и лелеять то, что любишь. Тема сердца, пронизывающая многие песни Лены, очень органично продолжала выступление Эльмиры. Сплетала ощущения от концерта в единое целое. Но и вносила в него нечто совершенно особенное, новое, переворачивая устоявшиеся образы. «Сердце» в песнях Фроловой всегда бунтующее, и ищущее, способное рождать и рождаться заново. Тут не традиция поддерживает человека, а человек напоминает себе и нам всем о главном: о том, что столь авторитетные для нас, веками сберегаемые культурой образы, темы, ритмы, изначально выросли из единого источника – человеческого сердца. Все когда-то подумалось, спелось, услышалось в первый раз. И то упрямство сердца, которое кажется бунтом против привычности, на деле оказывается возвращением к внутренним корням, к самому истоку.

Ассоциация с «первым днем творенья» - одна из самых сильных для меня по отношению к Ленином творчеству. Если переводить образы, рождаемые ее авторскими песнями в слова, то каждый раз это драма «творения заново». Отказ, отвержение, разрыв с тем, что не прошло через сердце, не родилось непосредственно из него – вот прямо сейчас, сию минуту. Жажда найти и открыть самому, а не через «третьи руки». И безграничная любовь и растворение в красоте, распахнувшейся зрению и слуху в итоге этой борьбы. А в этот день, на этом концерте было особенно заметно, что он получился таким эмоциональным, целостным, прекрасным во многом благодаря Лениной способности любить, восхищаться, ценить красоту и смысл во всех проявлениях. Это ведь очень тонкая ситуация, когда две таких талантливых и сильных творческих индивидуальности встречаются на одной сцене. Есть риск потянуть зрительское внимание на себя, нарушить равновесие. И Елене совсем нетрудно было бы это сделать, учитывая пылкую любовь поклонников и то, что в зале было немало зрителей, пришедших именно «на Фролову». Но ее чуткость и благородство просто поражали – настолько тонко и целенаправленно она поддерживала каждую минуту именно Эльмиру, напоминая, восхищаясь, радуясь, снова и снова возвращая к ней внимание. Конечно же, творчество Эльмиры Галеевой само по себе заворожило и привлекло в зал зрителей. Но соучастие и поддержка Елены значили очень много.

Можно сказать, что концерт получился настоящим «даром любви» - не только от музыкантов их любимым поэтам, а от зрителей – их любимым исполнителям, но и от Эльмиры с Еленой – друг другу. В финале они вместе спели песни Эльмиры на стихи М.Лермонтова («Еврейская мелодия») и О.Мандельштама («Тифлис»), и песню Елены «У источника». Это было потрясающее завершение, поскольку в нем соединились сразу все достоинства концерта: и виртуозное исполнительское мастерство Эльмиры и Лены, и классическая поэзия, и богатство народных мелодий (использованных Эльмирой). И любовь, которая уже не принадлежала кому-то одному – зрителям, исполнителям, поэтам, но просто бушевала в зале апрельским половодьем. А непривычно синее, весеннее небо над Новодевичьим монастырем – при выходе из театра – снова напомнило о птицах и возможности возвращения. Покидая этот театр и концерт, радостно было надеяться, что туда вернешься.