ИЗУСТНОЕ КИНО

Концерт был необычен, поскольку в первом же отделении нам предстояло познакомиться с новым жанром «изустного кино». Почва, на которой сей жанр произрос, знакома всем и каждому – «когда бы вы знали, из какого сора…» (с). Мало кто в юности (да и позднее) не слышал отчаянных попыток пересказать кино, придать ему словесную форму: «И тут он – бац, а они подбегают… Шарах, бенц… И тра-та-та-та-та – всех положили за пять минут… ». Но высокий профессионализм «изустного кино», как оказалось, заключается не только в том, чтобы взлететь над подобным косноязычием и зримо воплотить кино в слове. Сам фильм должен быть авторским, обжитым и осмысленным во всех подробностях: от сюжета и типажей героев - до операторской работы, движения камеры и звукового оформления.

Изначально жанр «изустного кино» созрел и окреп в дружеских посиделках на кухнях, в подъездах. Но к тому моменту, когда мы с ним познакомились, он уже дорос до уровня международных фестивалей. С одного из таких фестивалей, прошедшего в Скандинавии, и вернулся Дмитрий Строцев, приобщивший нас к «изустному кино». Все первое отделение Дима подробно рассказывал свой внутренний фильм, который назывался «Медведь и Охо». Время от времени фильм перемежался «рекламными паузами» (стало быть, демонстрировался в телевизионном формате). В роли «рекламных», а точнее, все-таки «музыкальных пауз» выступала Елена Фролова, исполняя песни на стихи Дмитрия Строцева (из своего цикла «Убогие песни»).

Знакомство с жанром не для всех зрителей протекало гладко, потому что требовало особой концентрации внимания. Как и подобает «авторскому кино», эстетскому и экспериментальному, в фильме Д. Строцева важна была не столько сама история, сколько способ ее изображения. Движение камеры, смена ракурсов и планов, фактура материала, оптические иллюзии – всему этому в рассказе уделялось пристальное внимание. Самой же «истории» в классическом смысле – как конфликта в развитии - не было. Некий сюжет в фильме присутствовал, но следить за ним – особенно переключаясь время от времени на «музыкальные паузы» - зрителям было нелегко. Не все могли одновременно удерживать внимание и на том, ЧТО изображается, и на том, КАК это показано… И все-таки, несмотря на ворчание части публики в антракте, это был удивительный эксперимент, расширивший границы восприятия у многих зрителей, бросивший им своего рода вызов.

К тому же в авторских комментариях к фильму встречались поразительные поэтические образы, представлявшие, по сути, маленькое стихотворение. Например:

«На фоне луны проплывают сгустки небесной мути…»,
«Засыпанное снегом пространство пошевеливается…».

Второе отделение концерта заметно отличалось от первого. А впоследствии бросило и на просмотренное нами «изустное кино» неожиданный отсвет…

ИКАР И ЕГО ОТРАЖЕНИЯ

Второе отделение началось с запоздалой презентации сборника стихов Елены Фроловой «Песня для Эвридики». Официально она состоялась в декабре, но насколько я знаю по рассказам (побывать там мне не удалось) тогда Лене пришлось самой представлять свой сборник (что весьма нелегко, как можно догадаться). Никто из знакомых поэтов почему-то не смог ее поддержать, к сожалению… Но зато в этот раз рядом с ней оказался Дмитрий Строцев, который произнес и очень теплые слова о Ленином творчестве, и поучаствовал в рассказе о книге, об истории ее создания.

Сама Лена Фролова говорила о своей книге как о близком ей живом существе, уделив особое внимание рисункам. Похоже, именно в них – эмоционально-открытых, ярких, почти детских по стилю – выражает себя какая-то невысказанная часть ее души, с непосредственностью и прямотой. А, может быть, рисунки для Елены воплощали свободу чистого листа, на который можно выплеснуть вместе с красками то, что тебя мучает или просто переполняет, не заботясь – до поры, до времени – о форме, о канонах, о стиле.

И неожиданно, без всякой особой подготовки зала, Фролова спела совершенно новую песню «Деревянные крылья». Песня поразила и мощью, и красотой, и сгущенностью эмоций… Елена рассказала, что одним из образов, давших импульс песне, стал образ «деревенского Икара» из фильма А.Тарковского «Андрей Рублев». Эта песня, по сути, и была написана от лица такого человека, рвущегося в небо вопреки физическим ограничениям.

«Расправлю плечи
и стану легче.
Поднимусь на небо –
Увижу Отца.
Расскажу ему,
Что сделал сам…»

И рефреном, рассекая воздух голосом - как небо крыльями: «Деревянные крылья, деревянные крылья…».

Песенный образ дерева, деревянных крыльев, возвращал от неба к корням. Из песни на наших глазах вырастал символический образ человека-дерева, питающегося от земных корней, а ветвями тянущегося ввысь, в запредельное… Сам по себе образ перекликается и с райским Деревом Жизни (из Ветхого завета), и с евангельским деревом Креста. Но в песне Фроловой он был воплощен с такой эмоциональной силой и непосредственностью, как будто открыт только сегодня, и до нее его не существовало. Это придавало образу особую достоверность, убедительность. Чувствовалось, что он рожден сердцем, а не позаимствован (пусть даже из самых авторитетных источников).

Один из ключевых мотивов в этой песне - родство дерева с птицами, скрытая в нем птичья природа:

«Прячется в дереве птичий полет»

Однако интересно, что в «изустном кино» Дмитрия Строцева одним из самых внушительных образов тоже было зрелище летящего по небу дерева. К тому же этот образ сопряжен в фильме с темой «солнечного взрыва», костра, испепеляющего огня… Да еще и с поиском своей сокровенной сердцевины, родственной природе дерева. «Дерево, ты любишь меня таким, какой я есть…» - звучало в кино у Строцева.

И получилось, что образ Икара – не хрестоматийного, а доморощенного, выросшего из земли, как дерево, и норовящего обернуться птицей, – стал связующим для творчества таких разных поэтов – Елены Фроловой и Дмитрия Строцева. По крайней мере, этот образ стал центральным и объединяющим для концерта.

ДРУЖЕСТВО

Во втором отделении Лена и Дмитрий выступали поочередно, блоками. После представления книги и новой песни, Елена Фролова спела несколько своих лучших песен: «Сказочка», «Раненое небо самолетик белый», «Апостол День», «Щебетунья», недавно написанная «Все, о чем я тебе не сказала». А Дима ее невероятно внимательно слушал… Может быть, в этот момент окончательно укрепилось впечатление дружества, взаимной теплоты, которое завораживало слушателей, попавших в их общее поле притяжения.

Дальше читал свои стихи Дмитрий Строцев, причем многие даже не читал, а «протанцовывал», пропевал. Особенно запомнились «Молчание Адама», «Бутыли света», «Я людей боюсь как чуда», «Не люби ее, слышишь», «Отец и сын» (не помню первой строчки – где «рельсы хлынули от меня к тебе»). Очень поразили «Три ангела». И тут, помимо радости от стихов, особым удовольствием было наблюдать, как слушает эти стихи сидящая рядом Лена – ошеломленно, как в первый раз. Как будто все рождается только сегодня…

Где-то в середине, на точно пойманной эмоциональной волне концерта Елена Фролова исполнила «Рождественский романс» на стихи И.Бродского. Плывущий по воздуху кораблик неожиданно сфокусировал все водные, морские и речные образы прозвучавших стихов и песен. Летящее по небу дерево (из фильма Строцева и песни Лены) обрело очертания Ковчега, рассекающего небесный свод словно поверхность моря. Небо, впитавшее в себя море, или в море, наоборот, опрокинувшееся – стало еще одним связующим образом для Елены и Димы, для концерта в целом. «А судьбы моей пароходик так все по морю и плывет», «Раненое небо самолетик белый забинтует нежно белою дорогой» - у Фроловой, или «Хорошо стоять вдоль неба…», «На фоне луны проплывают сгустки небесной мути» (из фильма) - у Строцева.

Стихи и песни перемежались общими воспоминаниями. Например, Дима рассказал, как впервые услышал голос Лены в лесу, из-за ёлок, еще не видя ее саму. И этот рассказ в чем-то перекликался с обстановкой и сюжетом его «изустного фильма», где тоже действие происходит в лесу и заканчивается встречей близких существ. Так весь концерт и пронизывала эта постоянная, и порой – совершенно неожиданная, перекличка образов. В зале все больше воцарялась атмосфера дружеского тепла, покоя, умиротворения. По ощущению она очень напоминала костер (из строцевского фильма), у которого греешься в близком кругу…

Апофеозом концерта, разумеется, стала совместная «Белая песня» - общее детище (музыка Е. Фроловой на стихи Д.Строцева):
«В подземелье на темном полу
Моя белая мама сидит…»

В финале Дмитрий и Лена поблагодарили «пространство театра» Елены Камбуровой за то, что в нем все эти чудеса становятся возможны. И почему-то в их благодарности пространству мне увиделась еще одна перекличка – с рассказом Лены Фроловой о ее любви к рисункам. Напоминание о том приемлющем, ласковом пространстве белого листа бумаги, которое всегда готово помочь родиться чему-то новому.