В минувшую пятницу в столичном Доме актера состоялся концерт дуэта «ВерЛен» (Вера Евушкина и Елена Фролова). Два часа заполненный до отказа маленький зал, затаив дыхание, внимал волшебству музыки, поэзии и голоса. Первые аплодисменты раздались только в конце первого отделения и то как-то несмело, словно люди боялись нарушить тишину и спугнуть птицу-песню. В отличие от Веры Евушкиной, Елена Фролова более частый гость украинской столицы. Здесь у нее уже есть своя публика, численность которой увеличивается с каждым концертом. Совсем недавно Фролова привозила в Киев новую программу «Русская азиатка» и совместно с музыкантами «Оркестра Креольского танго» испытывала на прочность своего зрителя джазовыми аранжировками песен, которые последний привык слушать исключительно под гитару. Выступление с Верой Евушкиной оказалось более традиционным. Звучали песни на стихи Марины Цветаевой, Софии Парнок, Иосифа Бродского, Вениамина Блаженного, Георгия Поженяна, Елены Фроловой, русский духовный стих. Родившийся из почти случайной встречи Елены Фроловой и Веры Евушкиной дуэт «ВерЛен», соединил в себе два разных голоса, два разных темперамента, два возраста, два взгляда. Тихая, нежная, душевная рассказчица Евушкина и вечная искательница Фролова. Евушкина рассказывает свою песню из глубины человеческой души в небо. Подчас кажется, что ей совершенно безразлично наличие публики в зале, ее диалог происходит с некой более высокой субстанцией. Фролова умеет быть разной. Она - задумчивый повествователь в русском духовном стихе, она - взволнованный наблюдатель в «Проплывают облака» Бродского, она страдает, аукает и утешает в поэзии Цветаевой, она - лиричная, ранимая и любящая душа в собственных произведениях. Она уникальна в своей способности услышать мелодику поэзии Серебряного века и донести ее до слушателя, посредством голоса и гитарного перебора. Она - обладательница тончайшего слуха, дающего возможность находить самую точную интонацию и музыкальную краску к любой поэтической строке. Ни ноты фальши, ни слова лжи. После таких концертов страшно выходить на улицу, хочется остаться в этом маленьком, уютном зале, окутанном чистотой, светом и искренностью, завернуться в песню, как в теплый плед, и так остаться навсегда. Натянутая как гитарная струна, душа боится быть задетой и разорваной грубостью внешнего мира. Ей хорошо и светло здесь, в окружении этих двух волшебных голосов, за которыми хочется идти, на задумываясь зачем и куда. Однако, ты все-равно выходишь в промозглый киевский вечер, обнаруживая под ногами море от растаявшего за день снега, ты не сразу ориентируешься в какой стороне метро, проезжаешь нужную остановку, забываешь передать на билетик, ты уворачиваешься от капающей с крыш воды, но эта несезонная февральская «капель» кажется тебе весьма милой – в ней продолжает звучать музыка. У сегодняшнего человека, как правило, нет времени остановиться и прислушаться к Настоящему. Чтобы понять и принять песню Фроловой и Евушкиной нужна не просто музыкальная культура и образовательный уровень, нужна еще серьезная работа души. Сколько их, способных слышать сердцем в нашем сумасшедшем мире? С этого мы начали разговор с Еленой Фроловой и Верой Евушкиной.
- Вера, Лена, скажите, вам комфортно в сегодняшнем культурном пространстве?
В.Е.: Нам комфортно со своим слушателем. Лену больше знают, меня совсем практически не знают. В Москве, в Питере, в Киеве сложилась определенная публика, а в остальном-то не знают нигде. Поэтому, как правило на наши концерты приходит наш зритель, который хоть раз нас где-то слышал. Вот среди них нам комфортно, потому что есть отдача энергетическая, душевная, сердечная. У нас же песня исповедального характера, она требует отклика. Нам повезло, что у нас есть единомышленники.
- Но этих единомышленников надо ж найти среди массы.
В.Е.: Наша публика годами формируется. Не так просто все складывается, я думаю. Да, Лена?
Е.Ф.: Комфортно ли?.. Дело в том, что каждый человек ищет свое и, слава Богу, есть какой-то выбор. На виду, конечно, есть вещи, которые меня не устраивают, но так как я человек ищущий, то всегда нахожу то, что мне нравится, то, что хочу слушать. Это совсем не то, что мне дают слушать, что меня заставляют слушать по радио и по телевизору. Я часто бываю за границей, а там есть такие магазины, где можно не только купить, но в первую очередь послушать, познакомиться с определенной музыкой. Я всегда, если есть время, прихожу в такой магазин и провожу там целый день. Есть уже какие-то знакомые мне имена, появляется что-то новое, там есть все: классика, джаз, world music, очень интересный португальский стиль fado или мои любимые греческие певицы. А это совсем не на виду. У этого всего есть какая-то своя ниша, но не у нас... Это безусловно коммерческое, раз оно появилось в продаже, но это не тот шоу-бизнес, который навязывается. Это что касается музыки. Что касается поэзии, то я, конечно, больше люблю Серебряный век. Если говорить о литературе в целом, то понятно, что, как ни крути, все осталось в 19 веке: Толстой, Достоевский, Пушкин, Лермонтов. Поэтому я окружила себя уже тем, что мне интересно и разумеется в этом пространстве, мне комфортно. А во внешнем пространстве не могу сказать, что мне уютно.
- А что раздражает?
Е.Ф.: Да полно всего, на каждом шагу. Люди друг друга раздражают на улице. Все нервные какие-то, неприветливые, к сожалению. Редко, когда люди на какое-то движение, даже если это не агрессия, отвечают улыбкой. На Западе даже случайно зацепив тебя, в первую очередь повернутся, улыбнутся и извинятся, а потом уже будут разбираться, что случилось. И для меня это вдруг было таким открытием. Когда же в России при каком-то конфликтном столкновении с человеком у меня сработала улыбка, то в ответ я получила такую растерянную реакцию. Видимо человек хотел что-то такое выразить, как привык, но, наткнувшись на мою улыбку, растерялся и прошел мимо.
В.Е.: Тебе не повезло…
Е.Ф.: Это ему не повезло (смеется), потому что он хотел выплеснуть, а не смог. То есть мы привыкли друг на друга выплескивать весь негатив.
- Ну не все ж и не всегда? Почему?
Е.Ф.: А я не знаю.
В.Е.: Не обобщай, Лена.
Е.Ф.: Я город имею в виду.
- Вы говорите конкретно о Москве?
Е.Ф.: Хотя, да, Париж - тоже город и не маленький и довольно плотный. Словом, я не знаю - почему. Конечно, это не в деревне, когда ты приходишь, а тебе сразу: «Ты кто такой? Ты откуда пришел? Господи, да это ж так далеко. Может тебе молочка налить?» Понимаете? Вот так всегда было. А я думаю, что сегодняшняя обстановка - это наше наследие тяжелого существования многие годы…
- Вы имеете в виду советскую эпоху?
Е.Ф.: Да, я имею в виду советскую эпоху, конечно, и войны, и революции. Выжили ж просто чудом. После Второй мировой войны, я считаю, не осталось ни одного здорового человека, соответственно и следующее поколение не могло быть нормальным… Я говорю только о физической стороне, а то, что психическая сторона пострадала неимоверно, вообще не обсуждается. Не говоря уже о прочих накоплениях. Поэтому как можно с таким наследием чувствовать себя комфортно в нынешнем внешнем мире? Нет, конечно. В Москве, на улице я себя точно уютно не чувствую, только если сядешь в кафе, где-то забьешься в уголок… Повторюсь, если у человека вот в этом внешнем беспорядке есть свое пространство, которое он создает для себя, то тогда все внешнее перестает существовать, в своем внутреннем мире всегда уютнее.
- Вам удается сбегать от внешнего?
Е.Ф.: Не всегда, но удается. Эти минуты счастья случаются.
- Вера, Вы видимо по этой же причине уехали жить в деревню?
В.Е.: Ну, я не уехала в деревню. Я пока еще пребываю в Москве.
Е.Ф.: Но большую часть времени проводит в деревне
В.Е.: Мне Всевышний послал деревню и я познала мудрость, что природа так прекрасна, это действительно рай, а сегодняшний город, мегаполисы – это проклятый рай. Природа настолько красива, настолько гармонична, и она для человека, а человек ее не видит. Но многие все равно бросаются на дачи. Этот глоток воздуха необходим человеку, это инстинкт самосохранения. Я в деревне много и часто пребываю и она мне многое дала для моего внутреннего мироощущения, взросления, постижения глубинных вещей, то есть вертикальных. Есть крест и от него никуда не денешься – есть горизонталь и вертикаль, вот вертикаль – это связь с небесной родиной нашей, если говорить таким метафорическим языком. Вот для меня эта связь существует именно в деревне. Созерцательное состояние человеку необходимо – это элемент богообщения. Ты тогда постигаешь некие красоты небесного порядка, они и здесь - на земле существуют, но мы их не видим. Вот этим деревня для меня и ценна, может быть я и совсем туда уеду.
- Вам настолько неприятен город с его жизнью, что Вы даже концертируете мало?
В.Е.: Да нет, не поэтому. Оттого, что у меня такой склад характера.
Е.Ф.: У каждого свой ритм.
В.Е.: У меня слишком короткая жизнь, чтоб я тратила ее на какие-то суетные вещи. Мне важно познать что-то главное и видимо я уже прикоснулась к этому главному, вот к этому богообщению. Словами не объяснить, надо понять какая это благодать. Внутри каждого человека ведь кладезь и такой огромный мир. Каждый человек для меня явление, только он зашоренный.
Е.Ф.: Я думаю, что Вера имеет в виду, что для человека одиночество – не страшное испытание, а…
- Благодать.
Е.Ф.: Да. Открывается как бы дверь в какое-то иное пространство, где ты ощущаешь совсем другие вещи, которые ты, к сожалению, среди людей не замечаешь, у тебя внимания на это не хватает. Это другое пространство. Правильно, Вера?
В.Е.: Правильно. Ну вот я пишу какие-то там песни… Я не пишу их, я просто… Вот что-то происходит там (указывая рукой вверх)…
- Вы их транслируете.
В.Е.: Да, транслирую.
Е.Ф.: Она их слушает и записывает.
В.Е.: Я не машина, конечно, какая-то. Это мой способ самопознания.
Е.Ф.: Божественная машина.
В.Е.: Божественный источник, скорее.
- Не зря Вас Николай Якимов назвал «серым кардиналом» поэтической песни.
В.Е.: Хм, интересная мысль. Надо подумать.
Е.Ф.: Я могу сказать по поводу Вериных песен. Действительно, то пространство, которое они создают, до Веры не существовало. Ну я не слышала, по крайней мере. Ее вклад невидим для невнимательного глаза, для невнимательного уха. Поэтому Вера и говорит об этом состоянии тишины и природы, откуда выростает песня. Просто на секунду представте в каком звуковом фоне существовали люди сто лет назад и сейчас. У нас фон механики машины, самолеты даже в Липовке постоянно летают. Все шумит и на фоне этого существует вся остальная музыка. А Верины песни они как бы из вечности, из тишины. Они существуют рядом с журчанием родника, с шелестом травы, шепотом ветра. И так же голос ее плывет в ритме, в котором качаются деревья или плывут облака, или падает снег. А на это действительно не хватает времени. Когда ты подходишь к окну и видишь, как падает снег, ты замираешь на какую-то минуту потому что в следующую минуту у тебя улетает самолет и ты бежишь. Все! И нет времени попасть вместе с этим снегом в какую-то… медитацию что ли… А на самом деле это не медицация, это ритм, в котором существует мир. Поэтому, возникает диссонанс между нашей беготней и миром, который продолжает жить по-своему – зерно то все-равно продолжает проростать по своим законам . По этим живым законам существуют Верины песни. Когда человек говорит сердцем. Не по законам вокальным, музыкальным… Ведь очень часто музыканты выстраивают интонацию через музыку. А есть еще разговорная интонация, которая присутствует в песне - это народная традиция. На самом деле, народная песня, по словам, на мой взгляд, одного из лучших ее исполнителя Сергея Старостина, - это распетая речь. Когда мать качает колыбель – она говорит, потом начинает петь, или сказители, когда рассказ органично перетекал в былину, а былина в рассказ. Просто развитие нашей культуры постоянно уходит в разные стороны, ее шатает, а здесь – возвращение к истокам, к традициям. В таком чистом виде лично я это впервые услышала у Веры.
В.Е.: Ну спасибо, дружище!
Е.Ф.: О, сказала! (смеется)
В.Е.: Наши песни – Лены Камбуровой, Коли Якимова, Саши Деревягина – это тот росток, который пробивается через асфальт.
- Это уже не асфальт, это гранит скорее…
Е.Ф.: Через бетон.
В.Е.: Сегодня это дорого стоит.
- Лена, расскажите почему Вас вдруг потянуло на эксперименты с джазом? Вам стало тесно в своей песне?
Е.Ф.: Вы правильно сказали. Это эксперименты. Дело в том, что с Верой мы тоже не часто выступаем. Она существует в своем мире, я в своем. И каждый из нас во всех смыслах псих-одиночка, Дон-Кихот или Санчо Панса, мы боремся с какими-то своими мельницами. И хотя я от мира далеко не ухожу, я не отшельник, я общаюсь с людьми… Но иногда ты вдруг понимаешь, что варишься в собственном соку, начинаешь повторять сам себя. И необходимо, чтобы в твою творческую кастрюлю добавилась энергия. Поиск музыкантов, которые бы могли взглянуть на мои песни с другого ракурса и влить свое слышание, был у меня всегда. А тут судьба подарила встречу с удивительными музыкантами, но из другого жанра из джаза. Ребята из «Оркестра Креольского танго» - это музыканты высочайшего уровня, способные какие-то вещи слышать спиной, понимать все без слов. Они аранжировали несколько моих вещей, которые вошли и в программу «Русская азиатка» и в одноименный альбом – это уже и не джаз и не мои песни, это уже не понятно что… Нечто. Мне было очень интересно вот этот груз своей песни пережить с кем-то из другого музыкального мира. И, по-моему, это опыт, имеющий право быть, хотя бы потому что музыканты потрясающие. Они ничего не испортили, получилось просто что-то другое. Будет ли это иметь продолжение или все остановится – уже не имеет значения. Я получила некий опыт, мы обменялись какими-то идеями, энергией. Для чего люди встречаются? Для общения, для какого-то импульса, чтобы идти дальше. А песни, существующие в пространстве меня и гитары, никуда не денутся.
- Лично я, скажу честно, приревновала ваши песни к джазу.
Е.Ф.: А это нормально. Я тут никаких больших иллюзий не питаю. В моем пространстве с гитарой они звучат органично, потому что так они звучат 20 лет, а тут - несколько месяцев и, разумеется, пока не обжились. Как любой опыт это сопряжено с каким-то переживанием неуюта, поэтому для происходящего у меня пока нет однозначной оценки, оно еще живо, процесс брожения еще не прошел. Будет видно лет через пять, если этому вообще будет продолжение.
- Лена, у Вас была давняя мечта записать альбом песен на стихи Вениамина Блаженного.
Е.Ф.: Да.
- Мечта продолжает оставаться мечтой?
Е.Ф.: Нет. Диск записан. Просто теперь надо найти художника, который должен выискать время, чтобы оформить именно твой альбом. Это Москва, это сумасшедший дом, где каждый занимается десятью проектами. Так что все в процессе. Более того,я знаю, что в Киеве есть какое-то общество, которое очень хотело издать сборник стихов Блаженного, сделать вечер. Конечно, на все это нужно время, но я, думаю, что мы даже вместе что-нибудь сделаем.

P.S. В следующем году дуэт «ВерЛен» отпразднует свое 20-летие. Елена Фролова и Вера Евушкина искренне надеятся, что это произойдет в Киеве - в городе, где состоялось их первое совместное выступление.
Беседовала Елена АФАНАСЬЕВА (интервью для Всеукраинского культурного портала http://kultura.net.ua)